Хотя Асикага и вели свой род от Минамото (что явилось основанием для получения титула сёгуна), долгое время они не обладали реальной властью.
Асикага Такаудзи начал с того, что перевел бакуфу обратно в Киото, где оно и обосновалось в районе Муромати, отсюда и название этого периода японской истории, длившегося с 1338 по 1573 г. Это время также называется периодом Асикага, которые единолично правили Японией. Однако в конце периода их «правление» было только номинальным, фактически в тот момент никто не управлял государством.
Хотя Асикага и вели свой род от Минамото (что явилось основанием для получения титула сёгуна), долгое время они не обладали реальной властью. Хотя Асикага состояли в нескольких выгодных союзах и имели в подчинении вассалов, только небольшая часть земли находилась под их непосредственным контролем. Вернув себе статус столицы, Киото начал интенсивно заселяться — многие великие буси перебирались сюда на постоянное жительство. Так в столице происходило смешение двух основных политических сил — гражданской аристократии в лице придворных сановников и военной элиты, входившей в состав правительства бакуфу.
Даже дворец сёгуна находился напротив императорского дворца, значительно уступавшего ему по размерам. В конце XIV в. на арену японской истории выходит новый класс самурайской аристократии — сюго. В период Камакура сюго были военными правителями провинций; в период Муромати институт Cюго не только сохранился, но и достиг процветания.
Сюго должны были проживать в Киото (или в Камакура, если были с востока). Сюго можно рассматривать в качестве первых дайме (более поздний термин), так как те и другие был и правителями своей земли, однако сюго в первые годы имели более тесные связи с бакуфу.
К концу периода Муромати на смену Cюго пришли даймё, которые не считались с Сегуном, не пользовавшимся авторитетом. Третьему cёryнy Асикага, Ёсимицу, удалось, наконец, добиться объединения императорского двора. Прекрасный воин и государствнный деяeтель, Ёсимицу был человеком высокой культуры.
В 1395 г., в возрасте всего 36 лет, он отошел от дел удалился во дворец, построенный им на горе к севеpy от Киото. Самым знаменитым помещение дворца является Золотой Павильон (Кинкакудзи).
Три этажа павильона выполнены в различных архитектурных стилях, формирующих единое эстетическое пространство, венчаемое крышей, выложенной золотыми листьями. Такой архитектурный дизайн вполне соответствовал образу сёгуна Ёсимицу — воина, художника, государственного деятеля.
Косицу Дайтэн — 皇室大典 — «Большая книга императорского дома».
Предкоронационный альбом императора Тайсё (1912-1925), представительный памятник «государственного синто» (кокка синто). Адресован широкому читателю. Содержит сведения по истории японского императорского дома, государственных и императорских ритуалах, приводятся данные и по монархиям других стран. Одной из основных целей «Косицу Дайтэн» было обоснование идентичности японцев через культ императора и, следовательно, через синто (который в то время официально считался не религией, а учением, превосходящим узкоконфессиональные рамки). В связи с этим основным свойством японцев объявлялась безграничная и непревзойденная преданность правящему дому.
Констатируя, что в последнее время усилился взаимовыгодный обмен культурной информацией с Западом, авторы «Косицу Дайтэн» в то же время утверждали, что существует то «единственное, что невозможно позаимствовать, даже если иноземцы пожелают того, то единственное, что невозможно скопировать, даже если пожелать того; это наш императорский дом, который правит без перерыва на протяжении десяти тысяч поколений — такого нет нигде… В нашей японской империи императорский дом и народ не находятся в отношениях ненавистного повелителя и повелеваемого. Они находятся в отношениях главы семьи и члена этой семьи. И поскольку таковые отношения продолжаются не век и не два, а в течение долгих тысяч лет со времени основания государства, то эта идея, передаваясь из поколения в поколение, сформировала врожденное чувство почтения и любви по отношению к императорскому дому, чувства, которое прочно запечатлелось в умах народа — в каждом представителе японского народа без изъятия, превратившись в его неотъемлемое свойство».
Таким образом, самоидентификация японцев осуществлялась прежде всего через ассоциирование себя с правящим домом.
Для того чтобы понять кэндо, необходимо проникнуть в прошлое этого древнейшего искусства.
О том, что представляло собой это воинское искусство до XIV века, сейчас сказать затруднительно, так как практически нет никаких источников, однако можно с уверенностью говорить, что искусство владения мечом было создано вместе с самим мечом. Собственно о мече порой встречается очень много упоминаний в исторических литературных памятниках Японии. Очень давно, как и многое другое, меч был заимствован японцами у китайцев. Из Китая также была заимствована церемония преподношения меча верховному правителю. В древней Японии меч стал считаться символом императорской власти. Императору вручали «три божественные регалии»: зеркало, меч и подвески из яшмы. Японцы верили, что меч имеет магические способности и будет защитить от всех невзгод. Меч стал одним из объектов поклонения во многих японских храмах. Позже меч обрел другой статус, он стал душой самурая, символ мужества и доблести.
Древний японский меч (кэн) был очен похож на старинные китайские мечи, т. е. имел обоюдоострую заточку и был прямым. Позже его форма была изменена — меч стали затачивать только с одной стороны, а лезвие стало немного изогнутым. Особенно были в почете кузнецы, которые не просто ковали меч, а делали магические действия при этом, что должно было гарантировать изгнание злых духов. Про японский меч говорили: «острый, не ломающийся и негнущийся как бритва». Катану (это еще одно название меча по-японски) его ковали из многочисленных слоев металла, настилая их друг на друга. На один японский меч у мастера уходило примерно до двух-трех лет напряженной и тяжелой работы. Низкоуглеродистый металл, скованный с высокоуглеродистым, приобретал повышенную твердость и вязкость.
Самураи носили с собой два меча — короткий и длинный — и кроме них никто не имел права носить их. Длинным мечом обыкновенно нападали, а коротким защищались и делали харакири. Длина большого меча поначалу была разной, в зависимости от привычки воина, однако постепенно был выработан оптимальный стандарт. Никто не смел прикасаться к мечу воина, а самурай при входе в дом высшего по рангу обязан был оставлять свой меч на специальной подставке. Обнажение меча в доме господина или даже равного по происхождению считалось оскорблением, и за это могли убить на месте либо приговорить к харакири. Самурай никогда не расставался со своим мечом— дома он стоял на самом почетном месте, а ночью лежал у изголовья. «Каждый, кто имеет право носить меч, должен помнить, что меч — это его душа, и он должен расстаться с ним только тогда, когда расстанется с жизнью. Того, кто забудет о своем мече, ждет наказание», — приказал в своем завещании великий сёгун Токугава Иэясу.
Естественно, что с момента изобретения меча разрабатывались и исследовались различные способы его эффективного применения. На заре своего существования кендо рассматривало в качестве своей главной задачи убийство врага в поединке, т. е. функция меча была довольно примитивной. Это не мешало, однако, воинам Ямато (так в древности называли Японию) изобретать многочисленные приемы владения мечом. Поскольку это искусство помогало древним японцам покорять другие народы, то естественно, что меч стал пользоваться колоссальным уважением и был обожествлен. В некоторых легендах о богах рассказывается, как хороший бог поражает плохого искусным приемом меча.
Когда император Камму перенес столицу в Киото, в северной части своего дворца он повелел построить тренировочный зал. В нем постоянно шлифовали искусство владения мечом воины. Каждый год 5 мая император Японии присутствовал на соревнованиях по кэндо, выступить на которых считали великой честью все витязи. Победители получали право украсить свой дом особым знаком. Говорят, что отсюда берет свое начало праздник мальчиков, ежегодно отмечаемый 5 мая в Японии. В этот день в домах, где есть мальчики, на высоких шестах вывешивают карпов, сделанных из шелка. Карп в Японии с давних времен почитается как символ стойкости и мужества.
Приблизительно с середины периода Хэйан (около X века) вместе с расцветом класса воинов (буси) была отброшена китайская техника владения мечом и стала развиваться исключительно японская. Она постоянно изменялась и совершенствовалась. Новые приемы изобретались нередко прямо на полях сражений. С наступлением периода Камакура (1192 год) кэндо, поощряемое правительством, расцветает: С середины периода Муромати (приблизительно с 1450 года) японское искусство фехтования вступает в свой золотой век. Именно в этот период возникают всевозможные школы и течения, и кэндо приобретает практически современный вид.
Почему именно на этот период приходится столь бурный расцвет кэндо? Этому были свои причины. Период Муромати характеризуется долгими и многочисленными войнами между княжествами, и для того чтобы продвинуться по службе, сделать карьеру, было необходимо изучать воинские искусства, в том числе и в первую очередь кэндо. Мечом было необходимо владеть и просто для того, чтобы выжить в то жестокое время японской истории.
Однако кэндо все же культивировалось среди знати, а простые самураи имели мало времени оттачивать свое воинское искусство, так как всю свою жизнь проводили в битвах и походах. В кровавых схватках больше ценились грубая сила и выносливость, чем тонкое искусство и ловкие приемы.
Одной из самых представительных школ кэндо стала школа Тюдзё-рю, основанная Нагахидэ Тюдзё. Семья Тюд-зё на протяжении нескольких поколений служила верховным правителям страны. Например, знаменитый сёгун Ёсй-мицу Асикага (1358—1408 годы) стал горячим поклонником школы Нагахидэ, и ее основатель получил титул «великого мастера фехтования».
С возникновением школ все самураи стали стремиться овладеть лучшими приемами кэндо, чтобы слыть признанными мастерами. Это позволяло им стать вассалами великих правителей и, следовательно, получать большое жалованье и жить в роскоши. Нередко, когда самурай достигал верха совершенства, он уходил в отставку и открывал свою собственную школу фехтования. В таких школах обязательно были додзё (залы для кэндо), и учителя учили встречать противника хладнокровно, сжимая обеими руками меч, правая нога впереди, левая сзади. Особенное внимание уделялось тренировкам духа, так как нужно было на расстоянии морально сломать волю противника и заставить его сделать первый шаг и раскрыться. Поэтому так ценились мастера, которые могли научить не только обращению с мечом, но и умению достичь психологического преимущества.
В конце XIII века Сигэнобу Хаясидзаки, второй сын Ясутоки Ходзё, основал свою школу кэндо — Симмэймусорю, или Мусо-рю. На занятиях самым главным считалось обучение технике мгновенного вытаскивания меча из ножен. Самураям рекомендовалось носить оба меча с левой стороны, заткнув их за пояс лезвиями вверх. При таком способе ношения меч можно было мгновенно вытащить и нанести удар сопернику одним движением. Эта школа, точнее, способ быстрого вытаскивания меча из ножен позже привел к возникновению особого упражнения’—Иаи. Одним из выдающихся учеников Хаясидзаки был Хисаясу Катаяма, который основал школу Хоки, усовершенствовавшую технику Мусо-рю.
В период Муромати (1338—1568 годы) самым сильным мастером кэндо прослыл Кагэхиса Иттосай Ито. Никто не мог победить его, и он вошел в историю как гений японского фехтования. Этот мастер считал, что наилучшей является техника одного меча, имеющая бесчисленное количество вариаций. Себя он назвал Иттосай (человек с одним мечом). Им была организована школа одного меча — Итто-рю, которая процветала с XVII века и сохранилась до нашего времени. Приверженцами школы Итто-рю были такие выдающиеся полководцы, как Ода Нобунага, Току-гава Хидэтада, Токугава Иэмицу и другие. И современное кэндо находится под сильным влиянием этой школы.
Великие мастера кэндо, достигнув очень преклонного возраста, обыкновенно покидали привычные места и селились далеко в горах, где остаток своей жизни проводили в раздумьях, написании трактатов или в изобретении новой техники владения мечом. Так, например, Аису Ико (1452— 1538), ведя жизнь отшельника, вдохновился и создал новую технику. Вернувшись, он основал школу Аису-кагэ. Еще одной очень представительной школой являлась школа Тэнсин Сэйдэн Синто, основанная Иисаса Тёисай, который даже потом, став монахом, продолжал свои занятия. Он считается, как и Кагэхиса, гением кэндо.
Множество историй написано о Цукахара Бокудэн (1490—1572). Мальчиком он изучал кэндо под руководством своего отца — синтоистского священника. С годами мастер достиг такого совершенства, что из 37 поединков не проиграл ни одного. Когда пришла старость, он поселился вдали от людей в горах, где размышлял и продолжал тренироваться. Многие молодые самураи искали Цукахара, чтобы просить его стать их учителем, но тщетно. Умер он своей смертью в возрасте 83 лет.
Нет ни одного японца, который бы не знал, кто такой Миямото Мусасино — самый популярный и любимый герой из истории средневековой Японии. Миямото родился в 1584 году в семье учителя кэндо, который и преподал ему первые уроки фехтования. Вскоре он уже не имел себе равных, а его смелая техника восхищала современников. Ему удалось отомстить за смерть своего отца, который был убит неким Сасаки Гангрю, создавшим свою собственную школу кэндо, чья техника копировала полет ласточки. Из 60 поединков (а их было ровно столько в его жизни) Му-сасино не проиграл ни одного. Многие высококлассные кэндоисты искали с ним встречи, чтобы проверить свое мастерство в соревновании с обновленной техникой Му-сасино. Сам Миямото постоянно искал совершенства и всю жизнь тренировался так же усердно, как новичок, нисколько не заботясь о своей славе. Помимо славы лучшего фехтовальщика страны за ним закрепилась слава талантливого каллиграфа и художника. Он написал книгу «Горин но сё» («Книга пяти колец»), которая и сейчас является отличным пособием по психологическому тренингу. Специальная техника, изобретенная мастером для короткого и длинного мечей, позже получила название школы Нитэни-ти-рю. Длинный меч нужно было держать в правой руке, а короткий — в левой. При атаке двумя мечами сначала следует удар длинным, а потом короткий рубящий либо колющий удар коротким мечом. Подобная техника до смерти Миямото так и осталась непревзойденной, и он умер в 1645 году непобежденным, естественной смертью. Про Миямото написано множество книг, история его подвигов неоднократно ложилась в основу киносценариев. Его жизнь до сих пор является примером для многих японских мальчишек.
Не менее важную роль в истории кэндо сыграл мастер Нобунава. Он произвел целую революцию в истории японского искусства владения мечом тем, что изобрел бамбуковый меч (синай), чем полностью изменил систему тренировок. Правда, синай, изобретенный им, в значительной степени еще был далек от современного, состоящего из четырех пластин бамбука. Нобунава поступал следующим образом: ствол бамбука он расщеплял на 16—32 пластины и зашивал его в кожаный чехол. По весу меч был приблизительно равен настоящему оружию воина, что привносило в тренировки элемент реальности. Это было великое изобретение, так как до этого на тренировках использовались настоящие или тяжелые деревянные мечи, что нередко приводило к увечьям кэндоистов. К тому же было невозможно полностью сконцентрироваться на ударе, так как всегда была опасность нанесения ранения. Все прочие школы кэндо (а их было в то время около 200) критиковали это нововведение, и многие ученики покинули Нобунава, который славится еще и тем, что разъяснял, в чем состоит задача кэндоиста: в непричинении боли и ранений, а также в несовершении бессмысленных убийств.
До периода Токугава (1600—1868 годы), как уже говорилось, в Японии шли междоусобные войны, и единственной целью кэндо того времени было поражение противника. Техника также была довольно примитивной, и основной упор делался на грубую физическую силу. Более того, воины, проводившие всю свою жизнь в походах, даже с некоторым презрением относились к тем, кто с деревянным мечом в свободное время отрабатывал приемы фехтования.
Среди образцов, закаленных в масле, сунобэ абура яки-ирэ представляет собой самый распространенный тип.
Этот термин буквально переводится как «вытянутый и кованый, закаленный в масле», что означает вытянутый, выкованный и закаленный в масле клинок.
Среди образцов, закаленных в масле, сунобэ абура яки-ирэ представляет собой самый распространенный тип. К нему относятся клинки из стали фабричного производства сунобэ (выкованные и вытянутые, но не фальцованные стальные болванки) с закаленным в масле лезвием (якиба). Обычно они имеют хамон типа ниои, но волокнистая текстура (хада) не заметна. Внешне их трудно отличить от клинков хан-танрэн абура яки-ирэ, хотя они более низкого качества и часто именуются «Сёва-то» (мечи периода Сева).
Однако существует одна разновидность сунобэ абура яки-ирэ, у которой на глаз можно заметить текстуру поверхности (зерна или волокна), а также ниои, области, состоящие из ко-ниэ (маленькие ниэ), и даже сунагаси, т.е. присутствуют те признаки, которые являются отличительными и даже идентифицирующими чертам
гэндайто. Гэри Перкисс пишет:
«На поверхности некоторых из этих клинков можно увидеть то, что легко принять за волокнистую структуру, но при более тщательном обследовании можно обнаружить, что линии окисления между слоями металла нет, а такая особенность должна появляться на клинке при сварке ковкой. Необходимо помнить, что не вся западная сталь чужда подобных эффектов. То, что кажется волокнистой или зернистой структурой, на самом деле является амальгамой, состоящей из высоко- и низ-коутлеродистых сталей. Она подобна кристаллической структуре индийской дамасской стали, но образуется в плавильне, а не в кузнице. Когда эти клинки закаляют, на них не появляются дзи-ниэ, ара-ниэ или нормальные ниэ. Иногда на границе хамона видны очень маленькие ко-ниэ, реже появляются тонкие сунагаси, но они никогда не проникают в хамон глубоко. Эти клинки всегда имеют очень блестящую поверхность, какую не найти даже на клинках из западной стали, которые были выкованы традиционным способом» (Информационный бюллетень Общества японских мечей в США).
Таким образом, волокна — всего лишь поверхностный эффект, получившийся в результате литья и связанный с образованием амальгамы из двух сортов стали с высоким и низким содержанием углерода. По мнению Хань Вин Сюна, наличие ко-ниэ и сунагаси тоже является совпадением и объясняется спецификой использованной стали. Такие черты могут сбить с толку коллекционеров, которые, естественно, по ошибке принимают подобные клинки за гэндайто.
Масштабы применения машинной формовочной ковки, судя по всему, были различны. Главным образом это зависело от мастерства и приемов работы кузнеца. Большинство клинков, очевидно, изготовлено в индивидуальных кузницах или маленьких кооперативах, а не на сборочном конвейере арсеналов.
Широко практиковались также упрощенные технологии производства. В письменных источниках встречаются также упоминания о таких разновидностях
мечей, как: «Син-ан токкё Нихонто» (новые запатентованные японские мечи), «Ру-цубо ко сэйсаку син Нихонто» (новый японский меч, сделанный из тигельной стали), «Ниппон то-кусё токэн» (специальные японские мечи), «Токкё гунто» (запатентованные армейские мечи), «Дзи-цуё-то» (практические мечи) и т.д. Всели они принадлежат к разряду абура яки-ирэ, неизвестно.
Во всех оккупированных регионах армию сопровождали ремонтные подразделения.
Наряду с починкой покрытий и ножен они могли заниматься изготовлением клинков, используя различные описанные в этом разделе, методы (а возможно, также и другие) в зависимости от квалификации армейских оружейников и имеющихся в наличии материалов. Некоторые мастера, похоже, переезжали в оккупированные районы по своей воле, чтобы изготавливать клинки для армии по контракту. В книге Френсиса Бонда «Накадзима моногатари» рассказывается, как один такой кузнец по имени Мунэё-си Накадзима перебрался примерно в 1942 г. в Пекин и построил там кузницу, в которой на него работали китайцы — десять ремесленников и один кузнец.
По контракту он обязан был поставлять армии 300 клинков в месяц, что и делал, а в придачу к этому даже выполнил подвернувшийся специальный заказ. Материалом ему служили рельсы английского производства с маркой «Шеффилд», потому что их верхняя часть всегда бывала плющенной и имела слоистую структуру. Нижнюю секцию он выбрасывал. Рельсы воровали китайцы и продавали кузнецу на черном рынке. Любопытно, что Накадзима закаливал все 300 штук за одну ночь, не покрывая клинки глиной и накаляя на огне область якиба докрасна. Потом он приступал к закалке. Качество продукции было весьма сомнительным, но внешне эти «полосы рельсов» могли походить на старые мечи традиционной школы Бид-зэн и продаваться намного дороже образцов стандартного производства.
Кузнецы, работавшие самостоятельно, могли ставить свои подписи на хвостовиках, но место производства указывали далеко не всегда. Авторам никогда не приходилось читать надписи типа «сделано в Пекине».
Известны клинки, изготовленные мастерами, которые работали вдали от родины либо самостоятельно, либо в ремонтных подразделениях. К примеру: «Такакадзу, правитель Томари в Ямато [почетный титул], во время пребывания в армии в Сайгоне, октябрь 1942 г.» и «Исихара Канэтада на острове Сингапур. Февраль 1945 г.».
Политика императорского двора определялась могущественным кланом Фудзивара.
Приходится только удивляться тому, какое огромное влияние оказал буддизм на формирование нового мировоззрения в среде высшей японской аристократии, и тому, насколько глубоко эта среда оказалась подверженной китайскому влиянию. До того как в Японии значительно усилилось китайское влияние, император гораздо активнее участвовал в политических и церемониальных событиях — он даже сам водил в бой армии на полях сражений.
Одним из величайших героев древней Японии был принц Ямато — в некотором роде предшественник самурайской традиции, другой героиней была императрица Дзинго, которая возглавила вторжение в Корею, будучи беременной. Ее сын стал императором Одзином, после своей кончины он был обожествлен в образе бога войны Хатимана. С VI в. после появления буддизма в Японии началась борьба между приверженцами синто (коренной религии) и сторонниками нового религиозного учения. Буддизм оказался жизнеспособнее, и в Японии начался период синификации, когда система письменнос ти, одежда и архитектура стали испытывать значительное китайское влияние. Также копировалась китайская бюрократическая система, и хотя японским императорам еще удавалось удерживать власть, со временем их положение становилось все более неустойчивым.
Политика императорского двора определялась могущественным кланом Фудзивара, составлявшим высший слой феодальной аристократии. Император постепенно отдалялся от дел, благодаря отчасти интригам Фудзивара, которые даже ввели практику, когда еще дееспособные императоры должны были отрекаться в пользу своих детей, которых было легче контролировать. Постепенно могущественные старинные кланы Японии начали объединяться против Фудзивара. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в этот период войны велись в основном между аристократическими семьями ради доступа к контролируемому Фудзивара императорскому двору. Первым по времени было восстание Тэнкэй, осуществленное Тайрано Масакадо в 935 г.
Масакадо, который являлся выходцем из семьи, состоящей в родственной связи с императорским домом, и жил вдали от столицы, было отказано в должности кэбuuсu, которая, в отличие от должности начальника национальной полиции, не давала права издавать приказы, имеющие силу императорского декрета. Он бежал на родину в Канто (нынешний Токио), провозгласил себя новым императором и начал наз начать своих друзей и союзников на придворные должности. В 940 г. Фудзивара Хидэсато с помощью кузена Масакадо, Тайрано Садамори, разгромил « нового императора» в сражении; Масакадо погиб, а его голова была отправлена в Киото.
Центральное правительство в конце концов по достоинству оценило провинциальных самураев. Когда возникла нужда в приведении к порядку провинциального правителя по имени Абэ Ёритоки, оно послало на его усмирение войско во главе с самураем Минамотоно Ёриёси — так была развязана Первая девятилетняя война (1051-1063 гг.). Когда следующий правитель начал впадать в те же крайности, что и его неудачливый предшественник, сын Ёриёси, Ёсииэ, также был послан против него, что пол ожило начало так называемой Второй трехлетней войне (1083- l087 гг.).
Ёсииэ одержал убедительную победу, хотя никакой благодарности или наград ы со стороны императорского дв ора так и не дождался, и вознаграждение своим людям за службу должен был выплатить из собственного кармана. Пока Минамото занимались пода влением восстаний на севере, на юге усиливался клан Тайра. В 1156 г. в результате борьбы за трон, получившей название смуты Хогэн, к власти пришел Тайра Киёмори. Посредством хитроумных сделок как с союзниками, так и с противниками Киёмори полностью удалось заменить при д воре всех членов семьи Фудзивара собственными людьми. Во время смуты Хэйдзи в 1159 г. Минамото Ёситомо (единственный из Минамото, ставший на сторону Киёмори во время смуты Хогэн) и Фудзиварано Нобуёри составили заговор с целью свержения Тайра, но потерпели неудачу и погибли. В результате власть полностью перешла из рук придворного клана Фудзивара в руки более воинственных Тайра.
